Морской Волк, том 1 - Страница 15

В отличие от дизельных лодок, нам не надо беспокоиться – кислород, полученный электролизом воды, поступает в отсеки, автоматически поддерживая его уровень в атмосфере на привычных двадцати процентах. Но атомная лодка «Комсомолец» в восемьдесят девятом погибла именно из-за того, что в кормовом отсеке кто-то отключил автоматику, или сбил настройку. И вспомните школьный опыт из химии – «железо горит в чистом кислороде» – отсек, где кислорода не двадцать, а сорок, пятьдесят, шестьдесят – никто не знает точно, сколько было на «Комсомольце» перед – это пороховой погреб и бензиновый склад, в одном флаконе. И от любого «коротыша» или малейшей искры – превратится в мартеновскую печь.

И таких мелочей – много. Перечислять их все, у меня нет ни времени, ни желания – учи матчасть, читай инструкцию – просто прошу поверить на слово, что один дурак, ротозей или псих, нажав одну маленькую кнопочку или открыв не тот кран, может устроить нам всем, как минимум, громадную кучу проблем с ремонтом, а как максимум – коллективную встречу с апостолом Петром. Если будет, кому просить за – как в том восемьдесят девятом, когда к религии еще относились с опаской – но пришел тогда командующий Северным Флотом к главному мурманскому попу, архиерею или митрополиту, не знаю их иерархии – и сказал: отслужи за ребят! Не знаю, есть тот свет или нету – но если есть, чтобы их всех в рай, по справедливости. Слышал это сам, от нескольких человек – не знаю, байка или нет, но очень похоже на правду.

А наш случай – и вовсе, особый. Провалились черт те куда, и что впереди – неясно, про дом и родных забудь навсегда – и вообще, война наверху, САМАЯ СТРАШНАЯ война в истории, это без всякого пафоса – ну если только, не дай бог, Третьей с ядрен батонами не будет! Как это бьет по психике – да тут что угодно могло быть, вплоть до открытого неповиновения, «а ты ваще кто такой, командир», «а нет больше такой страны, кому присягали». А уж сдвиги крыш по-тихому – а вдруг, уже у кого-то? Вот почему Петрович, вместе с Григорьичем, стараются – отслеживая общее настроение, ведя душеспасительные (а то и вдушувлезающие) беседы. Командиры БЧ, проинструктированные надлежаще – также бдят; в общем, все – как в песенке из старого фильма с Мишей Боярским:

Чихнет француз – известно кардиналу!

Григорьич кстати, неожиданно для всех, оказался очень при деле. Зашел ко мне, еще после того совещания, и сразу в карьер:

– Михаил Петрович, я тут как бы на сутки выбыл из общего дела, даже можно сказать, по боевому ранению (показывает на свой гипс). Я уже говорил с народом и знаю про ваше – нет, общее – решение, идти на север помогать нашим в войне с фашистами. Я на все сто, с вами. Я служить еще при Брежневе начинал, присягу принимал советскую – и от нее не отрекался! И все ж на десять лет вас старше – а потому, очень хорошо знаю, чем был СОЮЗ, и что от него осталось. Горбача я еще терпел – так как союз был единым. А как начали все разваливать, продавать, в угоду «вашингтонскому обкому» – мне смотреть было больно, я из флота ушел! А теперь у нас шанс, все переиграть сначала, предупредить руководство, об ошибках, совершенных ими и их последователями. Чтоб было, как в книжке, что Александр Александрович всем нахваливал – Конюшевский этот, где в девяносто четвертом, город Сталинград!

Ага, голубь. Так больно было смотреть – что активно сам подался, доподлинно знаю, к некоторым делам руку приложил, в начале девяностых! Теперь значит, почуял, куда ветер дует, не дурак все ж, хоть и замполит. А поскольку в этой эпохе капитализм очень не в почете – решил оперативно сменить поприще, снова в товарищи политруки. Ну не верю я чистейшим идеалистам – если человек на груди рубаху рвет с воплем, жизнь положу, так это он или на публику играет, чтоб лишнюю цену за свою честность взять, либо от него последует самый непредсказуемый закидон, в самый неподходящий момент. Я же, как бушковский король-майор Сварог, больше предпочитаю иметь дело, когда человеку, идея симпатична, но и кроме что-то есть, для себя – от таких хоть, точно знаешь, что ждать, ну а здоровый карьеризм никто еще не отменял. Решил человек активно, в нашу команду, мне это мешает? – да бога ради! А если и хочешь после, в новые Мехлисы или Сусловы – чтоб всяких новодворских, Солженицыных и Боннэр давил, как клопов, пока они еще чайники – так это вообще, святое дело! Только насчет предупредить, это ты загнул – представляю, как ты будешь Иосифу Виссарионычу, или Лаврентий Палычу, на их ошибки указывать! Ну это, пока – прекрасное далеко.

Нужен же ты мне сейчас – поднимать дух команды. Автономка, когда уже настрой психологический, что дом нескоро увидишь – все ж мне кажется, не прониклись еще люди, что дома у них нет. А когда по-настоящему поймут – вот тут-то и начнется, и нервные срывы, и сумасшествие у кого-то, вполне реально – смотри выше, чем это всем нам грозит. Так что, товарищ замполит, ты у меня хоть массовиком-затейником поработаешь – но удержи ситуацию под контролем! Петрович тоже старается – но у него, своих забот хватает – а вот тебя, краснокрылый ты наш, в экипаж взяли, исключительно за этим! Я же лично, иного лекарства не вижу – кроме как пафос самый оголтелый, с надрывом – за святую идею. Как там у фантаста Ефремова, который «Туманность Андромеды» написал, в другом романе, «Лезвие бритвы», сказано: когда люди видят перед собой цель, для всех жизненно важную, они становятся равны богам – по силе, совершить невозможное.

Положим, долго так не протянешь. Но тут за нас играет – что мы все ж не пехота: окопной грязи и смертей, что пафос ломают вернее всего, у нас не предвидится, делай что учили, а если гибнуть, так всем. И время – лишь до конца похода, ну а что после будет, как к предкам придем – так будем проблемы решать, по мере их поступления. А пока же – вперед и с песней, марш!